Russian Language Lab – An Essay on Tarkovsky’s “Ivan’s Childhood” by Riley Price

Во сне и наяву: эпизоды снов в «Ивановом Детстве»

В фильме Андрея Тарковского “Иваново Детство” (1962 г.) четыре эпизода происходят во сне главного героя фильма — Ивана.  В рассказе В. О. Богомолова «Иван» (1957 г.), по мотивам которого был снят этот фильм, таких эпизодов нет. Иван ведёт себя скорее как маленький солдат, чем как ребёнок.  Тарковский, а не Богомолов, придумал эти эпизоды, и таким образом сделал Ваню живым мальчиком.

В эпизодах фильма, происходящих на фронте во время войны, где мы видим Ивана среди взрослых солдат, нам кажется, что война полностью украла детство у него, и его детское лицо остаётся жестокой шуткой.  А в эпизодах снов становится понятно, что Ваня ещё ребёнок, что он ещё думает и страдает как ребёнок и, хотя он давно уже привык к ужасам войны, он всё-таки мечтает вернуться в своё прошлое счастливое детство.

Первый эпизод – начало фильма [00:00:00-00:01:59]

В этом эпизоде, мы видим, как Ваня играет в лесу. Он растворяется в природе. Сначала мы видим Ваню сквозь ветви сосен. Он смотрит на бабочку, бежит, а потом кинокамера движется так, что кажется, что он взлетел. Ваня смотрит на мир сверху. Ему не страшно: он улыбается во время «полёта». Потом кинокамера опять движется, и кажется, что мы сами сейчас летим над лесом вместе с мальчиком. Мы спускаемся с холма и видим поляну и колодец. Интересно, что колодец тоже присутствует и во втором эпизоде сна.

Как только кинокамера пролетает колодец, внезапно начинается новый кадр. Мы не видим, как Ваня делает посадку, но вот он опять стоит на земле. Мальчик видит лучи солнца, как ручей, двигающийся на него. Он прикрывает рукой глаза (см. кадр 1) и оборачивается. Ваня видит свою маму и бежит к ней. Она несёт ведро воды. Иван опускается на колени и пьёт чистую воду прямо из ведра. Он говорит маме, что в лесу поёт кукушка. А потом, мы внезапно слышим громкий звук, который можно интерпретировать как стрельбу. Лицо мамы резко меняется; страх искажает его. Кадры счастливого детства резко обрываются.

 

Пронзительная музыка создаёт тревожную атмосферу. Она меняется на протяжении эпизода: она то красива и мелодична, то нестройна и натянута. Кроме музыки, в этом эпизоде мы слышим песню кукушки, о которой Ваня рассказывает маме. В русских народных песнях кукушка символизирует судьбу, горемычную и горькую.

Второй эпизод – у колодца [00:15:57-00:17:33]

Этот эпизод начинается почти незаметно. Мы смотрим на стену церкви, где спит Иван, и вдруг камера оказывается внизу колодца и направлена вверх. Стены церкви становятся стенами колодца. В этом эпизоде присутствуют два Ивана: первый Иван спит внутри колодца, а второй стоит рядом с мамой и смотрит на воду вниз. В первых кадрах этого эпизода Иван и кровать, на которой он лежит, сначала плавают на поверхности воды. Кровать исчезает после того, как мы видим маму и второго Ваню.

Уровень воды в колодце меняется на протяжении эпизода. Когда Иван лежит на кровати, кажется, что воды в колодце меньше и поверхность воды на несколько метров ниже. Но это меняется, когда Ваня разговаривает с мамой: он может легко дотронуться до воды. Для второго Вани, уровень воды в колодце высокий.

Диалог между мамой и Ваней идёт так:

Иван: Глубоко!
Мама: Конечно. Если колодец очень глубокий, даже в самый солнечный день в нем можно увидеть звезду.
Иван: Какую звезду?
Мама: Любую.
Иван: Вижу, мама, вижу!
Мама: Да, да, вон она.
Иван: А почему она?
Мама: Потому что для неё сейчас ночь. Вот она и вышла, как ночью.
Иван: А разве сейчас ночь? Сейчас день.
Мама: Для тебя день, для меня день, а для неё ночь.

После того, как мама говорит, что в колодце можно увидеть звезду, Ваня дотрагивается до воды, и вдруг уровень воды снова меняется. Ваня сидит на поверхности воды, которая понизилась на несколько метров. Мы видим какой-то свет в воде, скорее всего детское изображение звезды (см. кадр 2), но вскоре слышатся немецкие голоса, а потом раздаётся стрельба, и звезда исчезает. Мама падает на землю около колодца, и кажется, что она умерла. А потом неожиданно струя воды, символизирующая кровь, падает на спину мамы. Ведро воды падает сверху на Ивана: мы не видим, как он отбивает ведро, но ему не удаётся дотронуться до звезды, и он сразу же просыпается.

Раздвоение между двумя Иванами видно только в первых кадрах. В конце эпизода, Иван снова внизу колодца, но он не спит и видит в воде звезду. Так как первый Иван спит, а второй Ваня говорит, что он видит звезду, можно сделать вывод, что играет с водой в конце эпизода второй Ваня. Раздвоение личности – очень важная тема в русском искусстве и литературе. Раздвоение личности присутствует в рассказах «Нос» и «Записки сумасшедшего» Гоголя. Достоевский также часто использовал приём раздвоения, например, в своей повести «Двойник».

Звуковая дорожка этого эпизода передаёт зрителям напряжённое ощущение. Здесь очень мало инструментов: слышны арфа, какой-то духовой инструмент, и ещё два или три других инструмента. Хотя мы слышим музыку, но звук падающих капель воды также играет значительную роль на протяжении всего эпизода. Каждая капля звучит отдельно, и как вызов кукушки, можно предположить, что капли символизируют оставшуюся короткую жизнь Ивана.

Третий эпизод – с девочкой [01:02:07-01:04:10]

Перед началом этого эпизода, мы видим, как Иван лежит на кровати и закрывает глаза. В этом эпизоде, Ваня сидит с девочкой в кузове грузовика. Грузовик полон яблок. Идёт дождь, и мы слышим раскаты грома. Тарковский сознательно меняет цвета заднего фона: деревья здесь чёрные, а небо – белое, как на негативе.

Ваня улыбается и долго ищет хорошее яблоко, выбирает одно и предлагает его девочке. Она улыбается, но отказывается от яблока. Ваня находит другое, и снова предлагает ей. Мы не видим, берёт ли она это яблоко или нет. Начинается очень странный кадр. Лицо девочки три раза подряд в течение одного кадра появляется на экране справа и исчезает слева. В первый раз она широко улыбается, и её волосы мокрые. Во второй раз она ещё улыбается, но её улыбка уже не такая уверенная. А в третий раз выражение на её лице совсем серьёзное, и её волосы сухие, хотя дождь ещё не закончился.

После этого кадра, ракурс киносъёмки меняется. Дождя больше нет, и мы видим, как грузовая машина проезжает мимо камеры. Яблоки падают из кузова на песчаный берег озера. Мы видим, как лошади начинают есть яблоки.

Из всех эпизодов снов, именно этот является самым оптимистическим. Музыка гармонична и спокойна. Создаётся общее ощущение нормальной жизни и очищения природы. Однако, изменение выражения лица девочки и звуки грозы настораживают зрителей.

Четвёртый эпизод – на пляже [1:27:43-1:30:35]

Сон ли это, или это вообще что-то другое? Мы видим этот сон в самом конце фильма, после смерти Ивана.

Как и в первом сне, в начале этого эпизода Ваня пьёт воду из ведра. Мама на него смотрит, а потом уносит ведро. Ваня стоит в центре круга, а вокруг него дети. Кажется, что он произносит детскую считалку, указывая рукой на ребят, которые сразу же садятся на песок. Сначала они играют вместе, а потом все дети, кроме Вани, разбегаются. Наверное, они играют в прятки. Ваня закрывает глаза и ждёт. Потом он начинает искать детей, но их больше нет, кроме одной девочки. Эта та же самая девочка, которая сидела с Ваней в кузове грузовика в третьем сне. Она пряталась за камнем, но вдруг выпрыгивает и бежит к берегу. Потом мы видим, как Ваня сначала гонится за ней, а потом пробегает мимо неё и продолжает бежать один по воде. Потом мы видим как Ваня, тянется рукой к свету. Однако, последний кадр и сна, и фильма – мёртвое дерево (см. кадр 5).

Звуковая дорожка этого эпизода не очень соответствует кадрам счастливого детства. Музыка напоминает зрителям о том, что это фильм не о счастливом детстве, а о войне. Когда Ваня бежит за девочкой, мы слышим струнные инструменты. А в последнем кадре, где мёртвое дерево, слышится барабан – типичный военный инструмент.

 

В этом эпизоде отсутствуют признаки нереальности, как в полёте Вани над лесом, нет раздвоения между двумя Иванами, и цвета на заднем плане не меняются. Так как по хронологии фильма Ваня в этом эпизоде уже умер, возможно, что это не сон вообще, а жизнь после смерти.

Иван и Ваня

Из этих эпизодов сложно сделать однозначные выводы. Как сны помогают зрителям понять этот фильм?

Французский философ Жан-Поль Сартр написал письмо в газету «L’Unita», защищая фильм «Иваново Детство» от резкой критики в итальянском прессе. В этом письме, он выражает свои взгляды на этот фильм, и я думаю, что здесь Сартр особенно чётко поясняет, почему важны эти эпизоды:

Его опустошённая душа хранит детскую нежность, которую он, однако, уже не чувствует и тем более не может выразить. А если нежность обволакивает его сны, можно быть уверенным, что эти сны неизбежно обратятся в кошмары. Самые простые моменты счастья начинают пугать: мы знаем, чем это кончится. … В действительности лиризм фильма, его распахнутое небо, спокойные воды, бескрайние леса – это и есть жизнь Ивана, любовь и корни, которые у него отняты, то, чем он был, и то, чем он ещё останется, но уже никогда не сможет об этом вспомнить; Всё это видят окружающие его люди, но сам он больше не видит.

Хотя солдаты (Холин, Катасоныч, Гальцев, и т.д.), с которыми зрители встречаются в этом фильме, страдают ипереживают страшные события, они взрослые люди, и если они выживут, то у них есть шанс вернуться к нормальной жизни. У Ивана, как пишит Сартр, таких возможностей нет. Война сделала его бездушным и чёрствым. Кроме как во сне, у него больше нет возможности быть ни ребёнком, ни взрослым. Ему нет места в мирной жизни. Иван сам понимает это: он не хочет поступать в военное училище.

В первом, в третьем, и в четвёртом снах, мы видим жизнь Вани на фоне природы. В фильмах Тарковского природа часто одновременно показывает величие бытия и предвещает несчастие. Природа соединяет жизнь и смерть, и этот контраст также присутствует в фильме «Солярис». Сопоставление кадров детства жизнерадостного и впечатлительного мальчика с эпизодами тотальной войны рождает у зрителей осознание трагедии этой войны. По словам культуролога Александра Леонидовича Казина:

Особенно характерен для Тарковского именно этот переход — между светом и тьмой, между торжествующей жизнью и всевластной смертью. Иван бежит по лесу, освещённому солнцем, пьёт чистую (хочется сказать — хрустальную) влагу — и это все — бытие, покоящееся в любящей и надеждой деснице Отца. Но вот Иван пробирается по темнеющему лесу, и садится то же самое солнце, и уже нет ничего, кроме чудовищной чёрной болотной воды — и это уже небытие во всей своей бездонной жути.

А. Л. Казин интерпретирует последний сон как возвращение в рай. Тема религии была важна для Тарковского. Фильм кончается четвёртым сном Ивана. Предпоследний эпизод фильма происходит в немецкой военной тюрьме, и если последний эпизод происходит в раю, то военная тюрьма – это ад. А. Л. Казин считает, что

Итак, с самых первых кадров «Иванова Детства» зрителю предъявлена тема Рая. Забегая вперёд, отметив, что раем фильм и закончится. Но вот между раем первым и вторым – этот вопрос. Насколько огрубляя наше рассуждение, скажем, что между началом и концом фильма … расположена Земля …, на которой явственно проступают черты ада.

В отличие от кадров на фронте, где мы видим то, чего никогда не должно было бы быть, сны Ивана показывают зрителям то, что должно было бы быть. Однако, если внимательно смотреть все сны, то мы видим двух мальчиков: Ваню – ребёнка, у которого есть мама и друзья, и Ивана – у которого война отняла всё, и у которого остались только ненависть к врагу и сны. В рассказе В. О. Богомолова, Иван – типичный советский герой, который воюет ради того, чтобы уничтожать врага. А в фильме Тарковского, Иван – человек, у которого отняты детство и возможность быть просто Ваней.

Сны в «Ивановом Детстве» представляют противоречивую картину. Так как эти сны показывают счастливого мальчика и нормальное детство, мы можем их интерпретировать как эхо нежной, детской души Вани, которой уже нет. Однако, мёртвое дерево, музыка , гроза, смерть матери, девочка, у которой исчезает улыбка – всё это передаёт тревогу. Это отражает раздвоение Ивана и Вани и напоминает зрителям, что Вани уже нет, и что это только сны. Однако, фильм заканчивается сном Вани, который живёт дольше, чем Иван.

В результате отсутствует единая и прямолинейная идея, что характерно для Тарковского. Скорее, для него мир – это многообразие форм, которые часто противоположны друг другу. Жестокая ярость Ивана, детское простодушие Вани, сомнения и чувства вины у советских солдат которые пытаются помочь Ивану, и атмосфера тревоги и войны являются главными темами фильма. Хотя кажется, что фильм прост и не нуждается в комментариях, каждый зритель понимает его по-своему.

____________

Библиография

Bird, Robert. Andrei Tarkovsky: Elements of Cinema. London, England: Reaktion Books Ltd, 2008. Print.

Skakov, Nariman. The Cinema of Tarkovsky: Labyrinths of Space and Time. London, England: I.B.Taurius & Co Ltd,
2012. Print. KINO: The Russian and Soviet Cinema.

Богомолов, Владимир Осипович. Иван. N.p., 1957. Print.

Горелова, Валерия. “Художественный Фильм ‘Иваново Детство’.” N.p., n.d. Web. 27 May 2015.

Казин, Александр Леонидович. “Мир и Война. «Иваново Детство» Андрея Тарковского.” Медиа-архив Андрей Тарковский.
N.p., n.d. Web. 27 May 2015.

Орозбаев, Касым. “Страсти По Тарковскому.” Правмир. N.p., 4 Apr. 2012. Web. 27 May 2015.

Сартр, Жан-Поль. Письмо. 9 Октября 1963.

Тарковский, Андрей Арсениевич. Иваново Детство. Мосфильм, 1962. Фильм.

 

 

About Riley:

Riley Price is a recent graduate of a homeschool program, and will most likely have begun his first year of study at UC Berkeley by the time you read this paragraph. Despite or perhaps because of being homeschooled, he has benefited tremendously from a long string of very good teachers. Riley has long been an avid student of (among other things) Russian language and culture, which he has found to be a boundlessly rich source for new, profound, and different ways of viewing our world.

Riley spent a year in Kazan, Russia through the NSLI-y. Earlier, he spent 6 weeks there during summer through the same program.